Дмитрий Быков об актуальном.

Опять среди российских волостей,

На фоне летних пажитей и весей,

Здесь нету неарестных новостей,

Немилитаризованных профессий,

Конфессий, нерасстрельных должностей,

А также незаслуженных репрессий.

Репрессий только тот не заслужил,

Кто не входил во властные палаты,

С заморскими гостями не дружил,

Не связывался с теми, что богаты,

Не вкалывал — и, в сущности, не жил.

Все остальные будут виноваты.

Посадки не достоин только тот,

Кто в письмах обсуждал одну погоду,

Венцом мечтаний числил бутерброд,

Смотрел ТВ и не работал сроду.

Глубинным называемый народ

Из них и формируется, по ходу.

Таких немного, но такие есть.

Такие никогда не возражают,

Соседям и родне лелеют месть,

Не верят в честь, насилье уважают…

У них одна на свете радость есть —

Когда вокруг кого-нибудь сажают.

У них один от века разговор,

Одна неисчезающая косность:

Фургал — убивец, Улюкаев — вор,

Сафронов вообще пошел в Роскосмос…

На смену всех пейзажей встал забор,

На месте всех объемов будет плоскость.

И правильно! Наш общий господин

Не уготовил нам других идиллий:

Надежней всех союзников — кретин,

Мы не Европа, здесь не Пикадилли,

Триумф у дураков всегда один:

Что тех — берут, а их не посадили.

Кто говорил «страну нельзя зажать»?

Нельзя недооценивать любимых!

Под одеялом сладостно дрожать.

Дрова довольны, кто бы ни рубил их.

Но жаль, что если некого сажать —

Без долгих слов посадят и глубинных.

И что же: в эти несколько минут,

Когда их жизнь привычно отнимают,

Они, быть может, что-нибудь поймут?

Нет, не поймут. Они не понимают.

Ведь нас непобедимыми зовут

И шапки перед нашими ломают.

И главное, чему прощенья нет, —

Что все уроки снова будут втуне,

И вынырнет какой-нибудь медвед,

Считавшийся потешным накануне, —

И будут "Журавли", и "Двадцать лет",

И оттепель, и розовые слюни.

Девчонка, молодое существо,

Поверит в это преданно и жестко

Всей силою незнанья своего —

Вещунья, одиночка, вертихвостка.

Мне жалко только этого подростка,

А больше мне не жалко никого.

"Новая газета"

На наш взгляд, здесь Дмитрий Львович все же был вторичен после знаменитого тютчевского "умом Россию не понять..." . Даже два века спустя поэзия и слово в России значит больше, чем религия...