В начале января 2008 года мой коллега по общественной организации - "Мир без насилия" - Пётр Михайлович Савельев сказал мне, что намечается приезд в Тулу Евтушенко. Пётр Михайлович с особым интересом относился к этому поэту, он повлиял на его увлечение общественной деятельностью для блага людей. Савельев пригласил меня посетить встречу, если она состоится. И добавил, что она будет платной, пройдет, возможно, в одном из самых больших залов Тулы - во Дворце культуры оружейников, вмещающем 1000 человек; готовит её коммерческая организация "Досуг", билеты, возможно, будут от 300 до 600 рублей.

Я вживе с Евтушенко не встречался, интерес и сочувствие к нему всегда испытывал, хотя не все его произведения полностью соответствуют моим взглядам и вкусам. "Идти на него" за деньги, как на Аллу Пугачеву или Олега Газманова, казалось мне унизительным. Поэтому сдержанно отнёсся к приглашению Савельева. Тем более, что рассказ его о попытках познакомиться с поэтом на нескольких мимолетных встречах на каких-то общественных слетах в Москве подтвердил известное мне правило: прославленные литераторы не откликаются на такие знакомства. Зачем же унижаться?

Но всё же Пётр Михайлович уговорил меня, даже купил и вручил билет (за 550 рублей) и подкрепил приглашением на день рождения супруги Люси, с которой познакомил прошлым летом у себя в Шатске. День рождения группа родственников встречали в кафе "Шоколад" на проспекте Ленина (рядом с Почтамтом) 2 февраля в половине четвертого и оттуда к шести собирались все вместе пойти на встречу с Евтушенко. Я купил коробку конфет, пришел в полутемное кафе, поднялся на второй этаж, где за столом сидели Савельевы, подарил Люсе конфеты, выпил за компанию чашку чая с кусочком торта. И в назначенное время все вместе отправились пешком на улицу Мосина, во Дворец культуры.

Там уже собралось к шести часам много народа. Встретились мне супруги Кириленко - Юрий и Наталья, муж и жена Ходулины, Виктория Ткач, Виктор Щеглов и ещё несколько знакомых. Щеглов только что беседовал с Евтушенко, беседа длилась полтора часа в одной из гримерных комнатушек, где гость обосновался с помощью "Досуга" и поэта-барда и издателя нашего Олега Пономарёва, охотника до общения с именитыми столичными гостями.

Я спросил Н.Н. Кириленко, будут ли они в своей газете "Тула" давать репортаж о встрече. "Что вы!" - ответила Наташа - ни слова!". "Как же так?" Супруги, оба работники администрации города, но давно и хорошо мне знакомые, лишь развели руками. Значит, ни руководство города, ни деятели местной культуры не считают нужным почтить всемирно известного поэта и общественного деятеля? "Посмотрим" кто появится на первом ряду, - уклончиво ответила Наталья Николаевна - Места оставлены".

Перед тем, как стали заходить в зал, ко мне обратились девушка и молодой человек с телекамерой и попросили ответить, в какой степени повлиял Евтушенко на формирование моих взглядов и убеждений. Очевидно, такой же вопрос они задавали людям различных возрастов. Я ответил, что повлиять на меня Евтушенко не мог, но всегда был близок мне своим творчеством, выражая мои мысли и оценки событий.


Зал не отапливался - прорвало трубы отопления - и пришедших гардеробщицы просили не раздеваться, "а то замёрзнете за два часа". Зал заполнился почти целиком. Потом я спросил у билетерши, сколько собралось, - она ответила: "больше шестисот". В первом ряду места, оставленные начальству, были свободными. Ни губернатор, ни председатель областной Думы, ни Федеральный инспектор, ни глава города Могильников, наши прославленные демократы, не удостоили встречу своим присутствием.

Мне вспомнились рассказы старожилов Тулы о том, как встречали Маяковского с Асеевым, как не встречали Есенина. Советские - да и не только советские - поведения властей не изменились.

Евгений Александрович появился на сцене ровно в шесть - в своём клетчатом свитере возле столика с книгами и микрофоном. Начал с рассказа о чернской или дубенской девушке Нюре из раскулаченных крестьян, которая в войну приехала в Москву и нанялась у матери Евтушенко няней, а потом спустя годы вернулась на родину и стала стеречь иконы полуразрушенной церкви. Там же и похоронена и Евгений Евтушенко пытается найти её могилу. Попутно сообщил, что оба его деда также были раскулачены. Прочитал (по книжке) большое стихотворение про Нюру.

Рассказывал по ходу, что побывал в 96 странах, что выдвинули его на Нобелевскую премию. Прочитал наизусть старые заученные стихи в своей актерской манере, читал и новые, но по книгам, обильно комментируя их, вдаваясь в обширные отступления - очень интересно, с очень важными и близкими мне мыслями о том, насколько взаимосплетены сейчас все проблемы на планете.

Я ещё дома подготовил вопросы и подал их в самом начале. Вопрос первый: "Полагаете ли Вы, что написали свои "Двенадцать"?". Второй: "Как воспринимаете учение Толстого?". Третий: "Вы были у истоков общества "Мемориал", но потом отошли. Как относитесь к его деятельности сейчас?". Четвёртый: "Вы сейчас в городе, где начинал поэт Владимир Лазарев. Как Вы относитесь к его творчеству?". И вопрос последний: "Ваше отношение к творчеству Бродского?".

Вопросам я предпослал слова благодарности за то, что он посетил Тулу и написал, что для его почитателей это большое событие и радость. Он начал ответы с того, что поблагодарил за такую вежливость. "Я написал свои "Тринадцать", сказал на первый вопрос. (К сожалению, среди моих книг нет этого произведения, и я его не читал; поэтому мой первый вопрос, возможно, оказался некомпетентным). Об учении Толстого Евгений Александрович говорил довольно много, что оно стало частью каждого мыслящего человека, и высказал согласную с моим убеждением мысль: далеко не все ещё знакомы с творчеством Толстого. "Я спросил однажды писателя Виктора Шкловского - он написал самую толстую книгу о жизни Толстого - (и показал пальцами толщину этой книги, у меня она в шкафу, в Толстовском отделении) - все ли 90 томов Льва Николаевича он прочитал. "Только треть!" - ответил он".

О "Мемориале" Евгений Александрович ответил: "Я действительно был одним из организаторов общества репрессированных. Но когда увидел, как эти люди грызутся между собой из-за материальных льгот, и кто пострадал больше, - мне это стало неприятно, и я отошел". Я и предполагал такой ответ, и услышать его мне было тяжело, так как это правда - я то всё это пережил давным-давно и переживаю до сих пор, и много усилий приложил к тому, чтобы разногласия и трения между бывшими узниками сгладить или хотя бы ослабить. И самому мне немало досталось от крайних "экстремистов". Но жизнь научила меня понимать озлобленность много страдавших и несовершенство человеческой натуры. Я научился не поддаваться злобе. Из дальнейших рассказов Евтушенко я узнал, что и он в своём тоже не молодом уж возрасте пришел к таким же или близким выводам.

Больше всего это отразилось в его подробном ответе о Бродском. Евгений Александрович рассказал о своих с ним взаимоотношениях, о том, как он помогал ему, старался вызволить из заключения, противодействовал позорному (так он сказал) судилищу над ним. А Бродский ответил ему совсем по-иному: препятствовал его выдвижению в Американскую академию и т. п. "И я понял, что этот человек страдает комплексом: есть люди, которые не могут примириться со своей зависимостью от кого бы то ни было, вместо благодарности за оказанное им доброе дело они испытывают к таким людям неприязнь, что поделаешь!. Вот также "отблагодарил" он Фриду Вигдорову, которая подвижнически защищала его на том позорном процессе. Потом он сказал: "Что тут такого? Она выполняла свой долг. (О благородном и героическом том поступке писательницы мне много рассказывала А.В. Вальцова - СШ). Но я не ответил Иосифу тем же, - закончил Евгений Александрович - Как антолог, я включил его стихи в составленную мной Антологию".

На четвертый мой вопрос - о Лазареве - Евтушенко не ответил. Видимо, не посчитал этичным, будучи гостем Тулы, сказать то, что испытывает по отношению к этому человеку. Со слов Володи я мог догадываться об их холодности, сменившей период добрых отношений, но чтобы настолько - этого я не ожидал. Иначе не задал бы вопроса.

Собираясь на встречу, я захватил с собой пять или шесть книжек Евтушенко, купленных в далекие годы: среди них была и первая книжка стихов, её подарил мне, уезжая за границу, Саша Липелис, талантливый критик, с которым познакомил меня Игорь Петрович Золотусский. Взял, на всякий случай, и свою книжку о Кугультинове. Думал, если окажется возможность, попрошу надписать книжки, а свою подарю - ведь с Кугультиновым-то он, небось, был знаком.

Пролетели два часа, и Евгений Александрович объявил перерыв. "А вторая часть будет покороче", предупредил. Через 20 минут все снова собрались в креслах. "Дезертиров мало", объявил поэт, и продолжал отвечать на вопросы, читать стихи. Среди вопросов был такой: почему он снял с какого-то стиха посвящение художнику Глазунову. Евтушенко подробно ответил: Глазунов подписал статью против абстракционистов, заказанную Хрущевым, когда тот обрушился на живописцев. И ведь до того самого Глазунова тоже травили, а потом он не нашел мужества воздержаться от травли своих собратьев! После этого я снял свое посвящение.

Дело шло к концу, было уже девять вечера, и кто-то из зала вместе с букетами цветов пытался поднести поэту книжки на подпись. Евгений Александрович успокоил: всем подпишу, но потом, когда окончим. Кончили. И чуть ли не треть зала хлынула к сцене за автографами (книги Евтушенко в фойе продавали, новые, большие, толстые, в твердых красочных и глянцевых переплётах, от 350 до трех тысяч рублей). Мы с Ходулиным и его женой тоже было пошли со своими старенькими книжечками, но, посмотрев на плотную толпу, превратившуюся потом в длинную очередь, сели на передние места и беседовали. Я спросил супругу Валерия, как относится она к Евтушенко. "Великий поэт!" - ответила она. И почти час ещё мы, глядя на медленно убывавшую очередь, беседовали. А когда очередь укоротилась, мы двинулись к её хвосту, но в этот момент люди в своих шубах пошли нам навстречу, к выходу из зала: то ли все подписал гость свои книги, то ли прекратил это занятие. И мы увидели, как он вместе с Олегом Пономаревым скрылся за кулисой сцены. Мы втроем постояли немного в раздумье: то ли идти вслед за выходящими из зала, то ли попытаться проникнуть в комнатку к сбежавшему гостю и попросить его подписать наши книжки. Решили набраться смелости. Пономарев, стоявший в коридоре у закрытой двери с надписью "Гримерная", молча пропустил нас. В комнате ещё были телевизионщики, но уже закончили свое дело. Мы с Ходулиным подошли к столику, за которым стоял Евгений Александрович, и попросили подписать наши книжки. У Валерия была одна, я из своих шести подал тоже одну. "Как вас звать?" - спросил поэт. "Сергей Львович!", ответил я, и он нацарапал эти слова вместе со своей подписью прямо на обложке - это была брошюрка издания Библиотечки "Правды". Я подал ему подписанную раньше книжечку о Кугультинове, он взял и поблагодарил, не глядя.

Вот такая была встреча старых неизвестных со старым знаменитым.




(комментарии Петра Савельева)

12 декабря я смотрел в Москве рок-оперу Глеба Майя "Идут белые снеги+" на стихи Евгения Евтушенко. Я был счастлив, что попал на премьеру и встречу с Евгением Евтушенко. В перерыве мне встретилась Ирина Никерина - тулячка, сотрудница музея Льва Толстого "Ясная Поляна". Вернувшись, домой, я решил, что надо пригласить Евтушенко в Тулу. На специальном сайте выяснил, что он выступит в 2008 году в 60-ти городах России, но Тулы в этом списке нет. Позвонил Ирине, та - Евтушенко, и он ответил, что свободен в январе и готов приехать в Тулу. Я с радостью занялся подготовкой встречи.

Вначале подготовки приезда Евтушенко в Тулу я встречался и беседовал со многими людьми, которых приглашал на встречу и также искал поддержки. В здании администрации области мне встретилась журналист Наталья Кириленко, которая посоветовала обратиться к Олегу Пономареву и дала его телефон. Олег взялся готовить встречу, и дальше все зависело от него. Я несколько раз звонил ему, говорил, чтобы при необходимости и возникших препятствиях он звонил мне. Позвонил Евгению Евтушенко и сказал, что встречу будет готовить Олег.

Писатель Сергей Щеглов поделился своими наблюдениями после концерта замечательного русского поэта в Туле


Считаю, что Евгений Александрович Евтушенко достоин был бы получить Нобелевскую премию и не только по литературе, но и Нобелевскую премию мира. За поэму "Мама и нейтронная бомба" Евтушенко получил Государственную премию. В ней упоминается марш мира Перуджа - Ассизи, который ежегодно проходит в Италии. И в России проходят (пусть малочисленные) марши мира Тула - Ясная Поляна.

В 1983 году я составил сценарий, организовал и провел в Шатске 3-х часовое в 2-х отделениях представление и творчестве Евгения Евтушенко "Граждане, послушайте меня!". Было использовано более сотни слайдов, несколько кинофильмов, стихов, поэм Евгения Александровича, а также статьи Евгения Сидорова о творчестве поэта. Об этой встречи писала областная газета.

Надеюсь, что туляки ещё встретятся с композитором Глебом Майем и увидят его рок-оперу на стихи Евтушенко "Идут белые снеги+". Родился Глеб Май в Богородицке Тульской области, а значит он наш земляк.

Сергей Львович Щеглов

http://blogs.mail.ru/mail/wwv_91/6DC352E1AC903DF9.html


Петр Савельев "Мир без насилия"