Политолог Станислав Белковский представляет вторую часть трилогии, приуроченной к годовщине пребывания президента у власти  

Если модернизация по-медведевски, судя по всему, оборачивается заведомым блефом, то с еще одним фирменным брендом президента РФ – оттепелью – дела идут получше. Это может показаться странным и даже удивительным, но в последние 2 года оттепель, последовательная и неуклонная, в самом деле имеет место.

 Чтобы понять, что это действительно так, надо сначала сформулировать определение медведевской оттепели. Предлагаю такой вариант: оттепель в современной России – это механизм максимальной интеграции (реинтеграции) в политико-экономическую систему системных игроков при одновременном максимально жестком отсечении игроков внесистемных.

 Цель оттепели – отнюдь не сокрушить систему авторитарной монетократии (власти денег), сложившуюся в России в 1993–2008 гг., и даже не ослабить её. Дмитрий Медведев, судя по его и высказываниям и действиям, вынес из нашей с ним общей истории один важный урок: тот правитель, который пытается дать русскому народу свободу и демократию, как правило, кончает плохо. Причем неважно, действует ли правитель сообразно своим взглядам и воле (Александр II, например) или под давлением обстоятельств (Николай II, Горбачев). Цель Медведева – реконсолидировать элиты на базе отрицания реальной демократии (которая, согласно нашей базовой либеральной философии, неизбежно приведёт Россию в объятия красно-коричневого безумия). То есть довести до исторического ума то, что делали поздний Ельцин и ранний Путин. У предшественника Медведева, чтобы завершить миссию антидемократической консолидации российских элит, немного не хватило времени и нервов: его второй срок прошел под знаком нарочитого страха перед нереальной «цветной революцией» в России, что заставило Кремль совершать некоторые шаги, этически и эстетически находившиеся за гранью элитного приятия. Медведев должен восстановить антидемократический консенсус путем устранения «крайностей», «перегибов» и «уродливых явлений» поздней путинщины. И он это делает.

 «Приставной стул» для партий, набравших больше 5%, но меньше 7% голосов. Законодательство о равном доступе партий, участвующих в выборах, к государственным СМИ. Полуотмена досрочного голосования, на которое как источник фальсификаций жаловались системные оппозиционеры (КПРФ, СР, ЛДПР). Введение института человека-фракции (парламентского объединения из одного депутата). Послабления для некоммерческих организаций вроде упрощения их отчетности. Введение в Совет по правам человека при президенте нескольких персонажей, которые до недавних пор считались «либеральными критиками Кремля». Смягчение форм и методов уголовного наказания для предпринимателей / бизнесменов. Некоторое расширение границ дозволенного в публичной дискуссии: например, отдельным сурковским холуям уже разрешено привселюдно мочить сам «Газпром» и требовать громких отставок в силовой среде. Наконец – учреждение гайдаровских стипендий (полторы тыщи рублей в месяц), что вызвало в статусной либеральной среде почти щенячий восторг.

 И так далее. Эти меры и сигналы говорят: все, кого устраивает система в целом и не устраивают лишь отдельные ее частности (типа «ликующей гопоты» или засилья в энергетике бывших унтер-офицеров питерской тайной полиции) – welcome! Президент Медведев помнит о вас и вернет вам перспективы, которые при втором сроке Путина считались почти утраченными.

Это и есть оттепель.

 Она же предполагает усиление государственной борьбы с теми, кого система авторитарной монетократии не устраивает в принципе, на уровне основ. Главным врагом оттепели объявлен «экстремизм», противодействие которому неуклонно усиливается. При Медведеве Департамент по борьбе с оргпреступностью и терроризмом (ДБОПиТ) федерального МВД преобразован в Департамент по противодействию экстремизму (ДПЭ). Логика такого решения вполне укладывается в смысловые рамки оттепели: оргпреступность легализовалась как системная сила и потому уже не опасна для государства / системы, чего никак нельзя сказать о радикальных формах оппонирования монетократии. В регионах созданы и резко активизированы антиэкстремистские Центры «Э». К месту и не к месту склоняют всеподметающую уголовную статью N 282. Львиную долю нераскрытых резонансных преступлений органы отныне пытаются повесить на «экстремистов». Происходит это при молчаливом и/или гласном одобрении либеральной общественности: все почему-то сразу не сомневаются, что, например, адвоката Маркелова и судью Чувашова убили кровавые русские националисты. Только что самый смешной депутат-единоросс Сергей Марков (по прозвищу «Крамаров» – за портретное и сущностное сходство с всенародно любимыми героями знаменитого комика) и два системных оппозиционера – Михаил Емельянов («Справедливая Россия») и Павел Тараканов (ЛДПР) внесли в Госдуму поправки к закону «О собраниях, митингах…», приравнивающие автопробеги к уличным мероприятиям, которые необходимо согласовывать с властями. А заодно – запрещающие организацию массовых акций гражданам, подвергавшимся наказанию за нарушения порядка их проведения. То есть, если вдуматься, всем сколько-нибудь известным антисистемным активистам. А еще 16 декабря 2008 года было выпущено совместное распоряжение Генеральной прокуратуры, МВД и ФСБ РФ «О совершенствовании работы по предупреждению и пресечению деятельности общественных и религиозных объединений по распространению идей национальной розни и религиозного экстремизма» , в котором тихо изложены основные принципы антиэкстремистской борьбы при Медведеве. В тексте среди основных врагов русской демократии упомянуты скинхеды, АКМ, НБП, ДПНИ, РНЕ и «Национал-социалистическое общество», а силовикам рекомендуется активно внедряться в «экстремистскую среду», беря любой внесистемный процесс под априорный контроль.

 Это – тоже оттепель. И напрасно кто-то думает, что внесенные 24 апреля 2010 года в Госдуму поправки к закону «О Федеральной службе безопасности», фактически позволяющие спецслужбам привлекать граждан за одно лишь намерение совершить преступление (например, выйти на несогласованную протестную акцию) – некий антимедведевский финт кровавых путинских силовиков. Концепция поправок полностью отвечает именно идеологии медведевской оттепели, и только ей.

 У оттепели есть устойчивая социальная база. В первую очередь: бизнес (освобожденный от части уголовных тягот) и постинтеллигенция (часть бывшей советской интеллигенции, которая из всех свобод считает существенными две – право доступа к дарам общества потребления и свободу перемещения). Появились у оттепели и свои герои, «Павки Корчагины», носители «обыкновенных биографий в необыкновенное время». Характерный пример – среднекрупный бизнесмен Андрей Хартли, совладелец компании «Глобал Фудз». Который прославился недавно тем, что пошел на прямое автостолкновение с самым незаметным, невлиятельным и некоррумпированным кремлевским чиновником, 71-летним Владимиром Шевченко, бывшим шефом протокола Ельцина и даже Горбачева. В программном интервью изданию Openspace Хартли честно признался, что всю жизнь голосовал только за «Единую Россию», Путина и Медведева. При Путине он политику партии и правительства поддерживал на 100% (видимо, о коррупции и других негативных явлениях нашей жизни Хартли в то время ничего не знал, как передовики производства 1930-х годов – о сталинских репрессиях). Но недавно бизнесмен расслышал отчетливую команду «вольно!» (она же «можно!», она же «оттепель!»), и теперь он поддерживает Кремль только на 80%. И даже готов повоевать с заведомо безобидным дедушкой Шевченко. Такой вот герой оттепелизирующего асфальта.

 По состоянию на май 2010 года мы можем констатировать, что «оттепель» – в ее правильном, а не мифологическом смысле – в целом, удалась. Запишем ее в перечень побед президента Дмитрия Медведева.

А в следующий раз – разберемся с третьим членом медведевской триады. Перезагрузкой.

Станислав Белковский

Источник