Она умрет, сжимая поводок, и мы умрем, лобзая свой ошейник…

Поскольку все дела возбуждены, Пономарев в изгнании томится, Роснано уезжает из страны, а Савченко доставлена к границе, Гайдар к измене явственно близка, Горячев сел, решились все задачки, — освободилось время у СК заняться делом девочки-собачки. В Е-бурге, от столицы вдалеке, где Ройзман бьется с мафией упрямо, — выгуливать ее на поводке отправилась сомнительная дама. Ее земляк, слонявшийся вокруг, — айфон ведь нынче в каждой деревеньке! — успел заснять, как чадо ест из рук и радостно встает на четвереньки. Любители расстрелов и судов, визгливая, разнузданная свора, еще с тридцатых, кажется, годов не могущая слезть с иглы террора, — кричит: найти мучительницу-мать! Лишить свободы, прав, жилища, денег, и поводок отнять, и дочь отнять, и сдать в детдом, поднявши с четверенек! Немедленно решением СК, и омбудсмена, и Госдумы, кстати, — все брошены на поиск поводка, садистки и несчастного дитяти. Однако через день друзья семьи — чтоб не случилось так, как с «Pussy Riot», — воскликнули: ребята, все свои! Садизма нет, ребенок так играет! Не надо у семейства отнимать их девочку, мы сами все расскажем, вдобавок дама — бабка, а не мать, сторонница властей, с рабочим стажем. Мы можем из всего раздуть борьбу, но это же игра у них такая: сегодня пёсик, завтра марабу, а послезавтра, может, вовсе зая!

И девочка с перчаткой на руке — чтобы асфальт не ранил детской кожи. Ей нравится ходить на поводке и есть из рук. Но остальным же тоже!

Свои права сознательно поправ, мы в той же позе зрителя печалим… Все в норме, брат. Сторонники расправ ушли с разочарованным урчаньем.

И ты, о Запад, глупый омбудсмен, что тщился раздавать свои печеньки, не чувствуя, что встали мы с колен лишь для того, чтоб выбрать четвереньки, — не смог предугадать простой финал, известный даже Фрейзеру и Проппу! Ты можешь свой грядущий трибунал засунуть, так сказать, себе в Европу. Ты действуешь, сказать не премину, как Дон Кихот, опасный шизофреник. Ты хочешь защищать мою страну от поводка и рабских четверенек — но намекну тебе накоротке: расширь свой горизонт хотя бы Кафкой. Нам нравится ходить на поводке! То ешь из рук, то на соседа тявкай… Кому бабло, кому-то фуа-гра, а нам не надо лучшего оплота: у нас такая, знаете, игра. Смотрели «Пятьдесят оттенков»? То-то!

Защитников сомнительная рать, не примем вашей власти никогда мы, не пробуйте собачку отбирать у нашей дамы. Нам нельзя без дамы. Скептический оставьте холодок, молчи о рабстве, нанятый мошенник! Она умрет, сжимая поводок, и мы умрем, лобзая свой ошейник.

Пока еще не приняли закон об антирусском (новая подначка!) — спешу сказать: Россия испокон в одном лице и дама, и собачка. Мы запросто об этом говорим, являя всем соседям лик упрямый. Вон Кушнер же сказал про русский Крым: он наш! Ведь это там собачка с дамой! Вот почему я к ялтинским местам тянусь всю жизнь с особенною страстью: наш символ там! Собачка с дамой там! Теперь и наши базы там же, к счастью… И нечего нас, граждане, жалеть без повода. Не то вам станет жарко. Порой мы зая, чаще мы — медведь, но больше всех нам нравится овчарка, и вообще собачка — хоть в Крыму, хоть в Спасском, где охотимся нередко: в одном лице Герасим и Муму, Руслан и зэк, клевретка и левретка! Никто, с оружьем или налегке, не помешает доблестной Каштанке саму себя водить на поводке.

И всех вокруг учить прямой осанке.
 

Дмитрий Быков  "Новая газета", №79, 27 июля 2015 года