Дмитрий Быков о том, почему стоит приветствовать то, что Россия все больше отгораживается от внешнего мира.
С российским самолетом, сбитым в Турции, все понятно: это была атака подлая, ничем не мотивированная и, по всей вероятности, тщательно спланированная (в конспирологические теории насчет того, что НАТО ее заранее одобрило, углубляться не хочу – это другой жанр). Но интереснее всего то, как этот «нож в спину» скажется на судьбах российского населения. Потому что всякая война, которую ведет Россия, есть прежде всего война с собственным населением, и я пока не готов объяснить природу этого явления. Может быть, происходит примерно то же, что вытворяет затравленный в классе ребенок, возвращаясь домой и срывая злобу на родителях (или на младшем брате, если тому не повезет родиться в такой семье). В классе он сдачи дать не может или боится, поэтому вымещает злобу на тех, кто перед ним беззащитен. А может быть, власть цинично пользуется старой, как мир, технологией – бей, мол, своих, а то что-то чужие не боятся. А может, все еще проще: российское население способно считать себя великим, только когда над ним как следует измываются, ибо у него срабатывает генетическая память: при Сталине-то нас вон как терзали – и какие мы были!
Отомстить Турции необходимо, но следствием этой мести являются заявления руководителя МВД Владимира Колокольцева о том, что надо закрутить гайки и поумерить требования разнузданных меньшинств, и руководителя Ростуризма Олега Сафонова о том, что лучше бы россиянам переориентироваться на внутренний туризм. То есть, как встарь, сплавляться в виде бревен по порожистым, увлекательным северным рекам или осваивать скалолазание на курортах Чечни. Ветеран Конституционного суда Валерий Зорькин уже предрек новую жизнь по суровым законам военного времени. Иными словами, хоть мы еще и не в состоянии войны с НАТО – и, Бог даст, в это состояние не впадем, – население уже лишилось турецких помидоров, турецких отелей и дубленок, а равно и ряда отечественных гражданских свобод; в ближайшее время мы увидим, какие именно издания и СМИ первыми ощутят на себе все эти ужесточения.
Понятно, что российский народ со всеми его правами и требованиями, почти отсутствующими, – единственный партнер российского правительства, который не может дать ему сдачи и обречен покорно сносить любые эксперименты: задевать НАТО, пожалуй, рискованно, и даже Обама, какое он ни есть чмо, способен обидеться и дать сдачи, а вот тот самый великий российский народ, который бил Мамая, Наполеона, Гитлера, далее везде, категорически неспособен к сопротивлению и считает кощунственной самую мысль о нем. Сегодня, разумеется, это не совсем так, поскольку уже зашевелились дальнобойщики, и все же населению России пока еще есть что терять, и отстаивать свои права оно категорически не готово. На нем все еще можно отыгрываться за любые внешние и внутренние неудачи, за потерю имиджа, экономический спад и собственное старение. Эти, как отец с матерью или младший брат, сдачи не дадут – отчасти потому, что запуганы, отчасти же потому, что не видят альтернативы. Это уж всегда так – родне альтернативы нет, мы ее не выбираем.
Есть, однако, у всего происходящего и положительный аспект. То, что Россия все больше закрывается от внешнего мира, закукливается (а некоторые даже склонны думать, что сосредотачивается), – на самом деле чрезвычайно отрадный сигнал, потому что только эта внешняя полуоткрытость пока еще позволяла избегнуть нагнетания серьезных давлений в нашей экспериментальной колбе. Пусть в нее все реже проникали серьезные иностранные инвесторы, все неохотнее ездили звезды первой величины, все мельче и одиознее становились друзья и гастролеры, но, по крайней мере, на выезд все клапаны открывались успешно: настоящая духота не наступала, и неизбежные в замкнутом пространстве физические процессы откладывались на потом. Многие режимы – латиноамериканские, в частности, – именно благодаря этой полуоткрытости умудрялись спокойно существовать десятилетиями. Но есть у России одна особенность, о которой опасно забывать: она ничего не делает вполовину, и каждый режим рано или поздно достраивает до совершенства. Нам важна «чистота порядка» («Хармс», а не комфорт); мы любим, чтобы все было по-настоящему, и, сказав А, непременно в скором времени становимся Б. У нас не может быть открытого общества, а военное время немедленно сопровождается переходом на карточки, есть в том экономическая потребность или нет; Россия живет паттернами и способна купить величие только в одном пакете с агрессией, закрыванием границ и упразднением последних прав. Следовательно, от самоубийственной стратегии никуда не деться – закручивание гаек неизбежно закончится взрывом, вне зависимости от того, есть ли для него объективные или субъективные предпосылки. Страна, у которой отняли СМИ, может прожить в таком состоянии сколь угодно долго; страна, в которой не стало помидоров или даже электричества, может утешаться собственной масштабностью. Но страна, которую наглухо замкнули от внешнего мира, рано или поздно срывает с себя крышку – по простейшим физическим законам, которые действуют даже в отсутствие нравственных.
Дмитрий Быков "Профиль", №44, 30 ноября 2015 года
Все комментарии...
Каким ты был, таким остался. Кучерявый микроб без самокритики. Живи без радости. И без Отечества.