Сегодня в Доме культуры “Ясная Поляна” открылся “Несистематический курс литературы для всех желающих”. И первым лектором стал телеведущий, литературовед-расстрига Александр Гаврилов, который на примере одного стихотворения Олега Чухонцева “Кат в сапогах” показал, как правильно анализировать поэтический текст.
Это был не только и не столько литературоведческий, но и историко-философский анализ одного из самых лучших произведений ныне живущего русского классика, которое написано в 1970 году, накануне брежневского застоя и ползучей реабилитации сталинизма.
Через полвека история повторяется вновь, и вот уже на наших глазах у нынешних патриотов-державников текут розовые слюнки при упоминании имени великого инквизитора, спалившего десятки миллионов людей ради создания советской империи, развалившейся как карточный домик в 91-м году.
И если у Осипа Мандельштама в его “Горце” эпоха вождя всех народов описана как трагедия, то у Олега Чухонцева в “Кат в сапогах” спустя 37 лет она предстает еще и ка великая ирония отечественной истории, пытающейся постоянно возвратиться к корням, а точнее – назад к некой исходной и не самой лучшей точке.
По мнению Александра Гаврилова, счастливый и удачливый читатель, с одной стороны, должен “подарить автору очень много доверия”, то есть потратить много времени, чтобы “поместить в себя его текст”. С другой стороны, писатель должен постоянно “упражняться в недоверии”, шифруя свой текст.
“Олег Чухонцев – великий русский поэт”, – считает Александр Гаврилов и на примере всего лишь одного небольшого, но глубокого стихотворения доказывает свой тезис.
Вот оно.
Кат в сапогах
По Малой Никитской в отечных снегах,
мурлыча, расхаживал кат в сапогах.
Пенсне на носу и на пальце рубин,
и двое в папахах как тени за ним.
он шел и катал за щекой желваки.
Он шел, а в решетах шумела весна,
и песню жевал: – На-ни-на, на-ни-на.
И улица пахла, как свежий чанах,
и каждая ветка чирикала: – Вах!
И каждая шубка на рыбьем меху
шуршала в ушах, отдаваясь в паху.
Ай, рыжая челка! Духами “Манон”
пахнёт комсомолка – и вроде влюблен.
Актерки, танцорки, строптивый народ,
хотите – на выход, хотите – в расход.
Как зябко, однако, в безлюдной Москве!
Но горный мотивчик журчит в голове.
Какая эпоха! Какая страна!
И сердце поет: – На-ни-на, на-ни-на...
Кат в сапогах, не то же самое, что кот в сапогах. Кат – это палач, но, в отличие от настоящего палача, кат у Чухонцева казнит не по долгу службы, а по своему желанию.
Ну, конечно же, ностальгическое пенсне, красные белки от ночных “черных застолий”
у Хозяина и вызывающий рубин на пальце – довольно точный образ Лаврентия Павловича Берии, главы НКВД в 1938 году, сразу же после окончания большого сталинского террора.
Среди столичной публики ходят легенды, что дом на Малой Никитской, 28/1, где квартировал Берия, до сих пор посещает привидение в образе Лаврентия Павловича, а иногда там видят даже его черный ЗИС.
Очень важная часть понимания стихотворения Чухонцева – кавказский акцент, который передает автор: “И улица пахла, как свежий чанах, и каждая ветка чирикала: – Вах!”
Олег Чухонцев как бы видит Москву глазами грузинского, а точнее – абхазского соратника Сталина.
А что видит кавказец в России в первую очередь? Конечно же, много привлекательных и доступных русских девушек. “И каждая шубка на рыбьем меху шуршала в ушах, отдаваясь в паху”.
Александр Гаврилов, совершая экскурс в историю, упоминает записи заместителя Берии Виктора Абакумова, который, говорят, вел точный учет сексуальных подвигов Берии. Якобы на счету у Лаврентия Павловича было 75 изнасилованных девушек, некоторых из которых он выбирал прямо на улице, глядя из затемненного окна своего черного ЗИСа. Из них 35 – были у него в гостях дважды.
У Олега Чухонцева этот сюжет описан так: “Ай, рыжая челка! Духами “Манон” пахнёт комсомолка – и вроде влюблен. Актерки, танцорки, строптивый народ, хотите – на выход, хотите – в расход”.
Пускал ли на самом деле Берия жертв своей похоти в расход, подтверждений, конечно, нет. Впрочем, и слухи про то, что жена Берии, Нина (Нино) Теймуразовна Гегечкори, была первым делом изнасилована будущим женихом, в своих поздних воспоминаниях ею опровергнуты.
Концовка стихотворения Чухонцева действительно потрясающа: “Как зябко, однако, в безлюдной Москве! Но горный мотивчик журчит в голове. Какая эпоха! Какая страна! И сердце поет: – На-ни-на, на-ни-на...”
Гениальность этих строк заключается в том, что поэт не отделяет себя от истории страны, действительно великой. В этой стране палачи и жертвы, победившие и побежденные не отделены, а трагически связаны воедино.
Хотя по мнению лектора Олег Чухонцев “последовательно антисоветский поэт”, но это не мешает ему осмыслить трагическую историю России как великую иронию...
“Несистематический курс литературы для всех желающих” в ДК “Ясная Поляна” включает еще шесть лекций, разных по тематике, но захватывающе интересных. Для тех, кто пока еще не разучился думать. Приходите – не пожалеете...
Все комментарии...
Жаль, стихи " Любимому" убрали. Не получилось сделать ремонт. Красивые