Интервью журналу Professional.

Александр Николаевич Машков больше двух десятилетий посвятил работе в должности заместителя председателя избирательной комиссии Тульской области. Искренне и давно увлеченный юриспруденцией, сферой государственного строительства, местного самоуправления, выборного законодательства Александр Машков побеседовал с журналом Professional об охране правительственных самолетов, настоящей оппозиции и сложных выборах.

Александр Николаевич, расскажите о вашем детстве и юности. Часто бывает, что "экспертность" в какой-либо сфере зарождается именно в детские годы. Как было у вас?

– Детские годы я провел в Туле, в Пролетарском районе. Родился 21 июля 1955 года, рос в доме по улице Степанова, это территория исторической Чулковской слободы. И если что-то у меня и идет из детства, то это увлечение краеведением. Тулу я очень люблю.

Позже, уже во взрослом возрасте, приходилось много работать в государственном архиве, где эта страсть к изучению истории и быта старого города только усилилась. Тульская старина меня притянула. Было глубинное копание, почему, например, зареченцы не понимали тех, кто жил в центре города? В Заречье говорили не "сестра", а "састра", не "груша", а "грюша".

Очень интересовало городское самоуправление 19 века, тульское земское самоуправление. Ведь оно было одно из лучших в Российской Империи. Особенно самоуправление ефремовское, епифанское, крапивенское. Были лучшие преподаватели, земские врачи, бытовые условия были лучше.  Это интересно изучать. Не для того, чтобы слепо копировать, а чтобы брать лучшее из того времени.

В 2012 году я выпустил книгу под названием "Похождения тульского косого Левши в англицком столичном городе Лондоне". Это "пропущенные" главы истории о тульском умельце. Идея их написать пришла как раз еще в детстве. Я всегда думал: про англичан пишут, что они такие умные, почему они не могут какую-то пружинку подтянуть, чтобы блоха на подковах заплясала? Перечитал очень много книг об эпохе Александра I, Николая I, о самой Англии.

В вашей биографии была работа на заводе, армия и история, которая едва не стоила вам жизни…

– Да, действительно. Работал на заводе "Штамп" в центральной заводской лаборатории, а потом – под руководством главного метролога. С завода на два года ушел служить в армию, попал в кремлевский полк, сейчас называется президентский полк. Охраняли правительственные самолеты во Внуково, был пост у саркофага в мавзолее Ленина.

 
Кремль 1973–1975 перед караулом в Мавзолее.jpg

1973–1975 гг. Москва, кремль, Александр Машков перед караулом в Мавзолее

Однажды стоял на посту в Тайницком саду. И вернуться должен был по определенному маршруту следования. А я решил подсократить путь и срезать по Боровицкому холму. И естественным образом начал заворачивать все больше вправо, к 14-му корпусу. Позже его снесли, а тогда именно здесь проезжали правительственные машины. Пока забирался по бугру, фуражка сбилась, пистолет съехал в сторону. И в таком виде вылезаю из кустов и… встречаюсь с кортежем Брежнева. Спасла меня форма и "правильная" реакция охраны первых лиц, в то время 9-е управление госбезопасности (сейчас ФСО). Только по окончании службы я понял всю серьезность той ситуации, меня запросто могли застрелить.

Именно в армии начала зарождаться страсть к юриспруденции: через посты московского кремля мы пропускали большое количество машин и людей, иногда был очень интенсивный поток. И надо было хорошо знать пропуска, которые действовали на территории кремля, паспорта, способы их подделки. Нас этому учили. Мы должны были знать нормативные документы: положение о паспортах в СССР, и т. д. И это меня постепенно затянуло, понравилось. Думал: "Вот, жил и не знал, а, оказывается, есть такой-то Указ Президиума Верховного Совета СССР, регламентирует это и это…".

После демобилизации вернулся на завод и поступил во Всесоюзный заочный юридический институт. Учился без отрыва от производства. В 1983 году его закончил.

Потом была перестройка, и в марте 1990 года, будучи выдвинутым трудовым коллективом "Штампа",  я становлюсь депутатом Тульского городского Совета 21 созыва.

1988 г., завод "Штамп", партийная конференция 

В горсовете нас было 165 человек. Это был совершенно неподъемный орган. Но осознал я это, разумеется, не сразу.

Когда учился в институте, меня очень интересовал зарубежный опыт государственного строительства, местного самоуправления, работа власти, система выборов. Как эти органы формируются и работают. Как это происходит в парламентских республиках, как в президентских, как действует власть в федеративных государствах. В институтской библиотеке изучал переведенные на русский язык конституции разных стран. Кроме того, слушал зарубежные радиостанции, передачи, связанные с деятельностью конгресса, парламента, палаты представителей – изучал опыт, как все устроено и работает там.

Сравнивая с нашей системой Советов, я понимал, что построена абсолютно безвластная структура, подконтрольная аппарату КПСС со всеми вытекающими обстоятельствами.

И у нас было шаткое, но большинство людей, которые не хотели, чтобы все вопросы решались в аппарате КПСС. Чтобы люди приходили на заседания, уже запрограммированные на определенные решения. Мы были разными: были люди с некоторыми даже анархичными взглядами, были ярые приверженцы православия. Но всех объединяло одно: мы понимали, что КПСС не может так править. А правила, по сути, не партия, а аппарат – 10–15 человек, которые все решали. А кто их избирал?

1990 г., депутат Тулгорсовета Александр Машков среди демократов

И мы начали постепенно принимать свои решения, на свой взгляд, как это должно быть, как нужно управлять городом, без всяких указок со стороны партии. Конечно, с нами пытались «работать»: вызывали, приглашали, убеждали, что мы неправильно действуем. Но это нас еще больше убеждало, что все делаем верно.

Летом 1991 года мы участвовали в конференции движения "Коммунисты за демократию", которое учредил вице-президент РСФСР Александр Руцкой. Речь шла о том, что КПСС должна оставаться. Но нужно определиться, в чем ее "коммунистичность"? Если она в том, что коммунисты против частной собственной в принципе – краеугольный камень этой идеологии – то таких партий уже нет ни в Европе, ни в мире. Там партии уже совершенно другие. Европейские коммунистические партии: итальянская, французская, - они спокойно допускали частную собственность.

Или, может быть, вопрос в другом. Что партия должна быть парламентского типа. То есть правит тогда, когда побеждает на выборах. Но этого они просто не могли допустить.

После конференции обком и горком партии требовали, чтобы всю нашу делегацию исключили из КПСС. В обкоме я объяснял, что мы не собираемся ничего разрушать. Мы просто за больший плюрализм мнений, за свободу дискуссии, чтобы иметь возможность озвучивать свою позицию по тем или иным вопросам управления.

После событий августа 1991 года я стал понимать, что, раз объект борьбы – КПСС – исчезает, то, скорее всего, у демократов начнутся внутренние разборки. Интуиция подсказала, что так будет. Помимо этого, почувствовал, что мои  знания и опыт были бы более полезны именно в исполнительной власти. И перешел на работу юристом в горисполком, потом в администрацию, работал с Николаем Тягливым (в 1991 – 1997 гг. – глава администрации Тулы, - прим. ред.).

К 1993 году в Советах, как я и прогнозировал, действительно начались внутренние разборки у демократов. Позже были известные события: расстрел Белого дома в Москве, разгон Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. И Указ президента о том, что надо строить совершенно другую местную власть, именно как самоуправление. Николай Егорович Тягливый дает мне поручение разработать Устав Тулы.

Это же не просто "придумать что-нибудь". Устав – серьезный документ. Что помогло вам в работе над ним?

– В то время был, да сейчас есть, Союз российских городов. Он разрабатывал модельные уставы. Были кое-какие общие подходы, взгляды, рекомендации, как это должно быть, но не было как таковых законов. Для классического местного самоуправления тогда еще не было ничего.

А еще помогла моя увлеченность этой тематикой. К тому моменту я уже многое изучил, узнал и осмыслил. Понимал, как должна избираться власть, какие функции главы администрации и прочее.

Дважды была учеба в Америке, где я проходил стажировку, изучал, как устроено их самоуправление, причем не только городское, но и сельское (как избираются депутаты, как они взаимодействуют с мэром, какие полномочия шерифа и т. д.). В 1995 году был в Германии и Франции.

Все это и стало моей базой для работы над проектом Устава. Документ был доведен до ума настолько, что невозможно было найти ни одной лишней занятой или лишней нормы. На референдуме в 1996 году Устав Тулы был принят.

В конце того же года Николай Севрюгин (в 1991 – 1997 гг. глава администрации Тульской области, был назначен президентом РСФСР Борисом Ельциным, - прим. ред.) делает меня своим заместителем и полномочным представителем в областной думе.

А в марте 1997 года Николай Васильевич проигрывает выборы. И 10 апреля я ухожу в отставку.

Вопрос был не в Василии Стародубцеве (избран губернатором Тульской области по итогам выборов 23 марта 1997 года. – Прим. ред.). Он в большей степени был не коммунистом, а социалистом бухаринской школы, понимал и принимал рыночную экономику, что мне импонировало. Но на волне его успеха в администрацию пришли люди, которые с горящими глазами говорили, по сути, о реинкарнации КПСС. Но те времена прошли: страна уже другая, другая Конституция, власть, а, самое главное, люди уже другие. Я понял, что работать так будет невозможно, подал заявление и ушел в отставку.

– Что было потом? Как вы оказались в избирательной комиссии?

– В 1997 году город стал формировать избирательную комиссию для проведения выборов первого главы администрации Тулы и гордумы первого созыва. Меня пригласили в комиссию и избрали замом руководителя. В этот период времени я тесно взаимодействовал с областным избиркомом, где председателем в то время был Вячеслав Назаренко. И однажды он мне говорит: "А ты пойдешь ко мне в комиссию замом работать?".

Надежда Скачкова (в 1997– 2005 гг. – первый заместитель губернатора, руководитель аппарата администрации Тульской области. – Прим. ред.), припомнив тогда мои отношения с КПСС, сказала: "Машков? Ну хорошо. Пусть будет у нас как "буржуазный спец". Под нашим присмотром и под твою, Назаренко, личную ответственность". Так я и стал заместителем председателя избирательной комиссии Тульской области.

В избиркоме в те годы, с точки зрения юридической составляющей, все было сильно упущено и запущено. Не было установки, что комиссия является государственным органом. Что замы, секретарь, – это лица, замещающие госдолжности. Их приравняли к советникам, помощникам. Я за это взялся. Начинать надо с азов, если нет статуса, вообще непонятно, кто это и что это. Пробил норму про избирательную комиссию в Уставе. И в должности зампредседателя облизбиркома все, по сути, законы и выборах и референдумах в Тульской области шли через меня: либо я их писал сам, либо это делалось под моим руководством.

И так больше двадцати лет…

– Да, мой общий стаж в городской и в областной комиссиях составляет около 22 лет. Это очень много. Гигантское количество времени. Еще в 2010 году в голове начали крутиться мысли, что пора что-то менять. Но мне тогда не было 60 лет, я заставил себя доработать до пенсии. В 2018 году, когда ушел Сергей Костенко, я понял, что это подходящий момент и для меня тоже. А избирком пусть полностью обновляется, формируясь новой молодой командой. И я написал заявление и вышел из состава избирательной комиссии.

Это ведь очень сложная работа. Это и взаимодействие с думой, и с исполнительной властью, и внутренней политикой. И когда что-то получается не так, в первую очередь претензии идут к избиркому: кого вы там выбрали? А избирком никого не выбирает. Она просто устраивает это все, организует и проводит выборы. Так что бывали очень сложные моменты.

 
2018 г., брифинг по предварительным итогам выборов Президента России в Тульской области

Например?

– Например, непростыми были выборы в 2001 году губернатора Тульской области. Ведь пришлось подключаться Конституционному суду РФ...

Василий Стародубцев в 1-м туре тогда занял первое место, набрав 49,09% голосов, шел на 2-й тур. И все его оппоненты поснимали свои кандидатуры. При этом нормы федерального законодательства не позволяли проводить 2-й тур с участием одного человека. И не было нормы о том, что делать в такой ситуации.

Апрель 2001-го, суббота, на следующий день должны быть выборы. Я сижу в областном суде и не знаю, будут они вообще или нет. Судья сделала запрос в Конституционный суд, он вынес решение, и только благодаря этому выборы состоялись.

Моя позиция всегда была такова: я не смотрел, кто передо мной – коммунист, не коммунист.  Наше дело – не политика. Наше дело – юриспруденция и права человека. За Стародубцева люди отдавали голоса в 1-м туре. Он хотел участвовать во 2-м туре. И я убежден, что было правильным дать людям возможность голосовать.

Чем вы сейчас занимаетесь?

– Я помощник депутата Государственной думы от Тульской области Николая Петрунина. На этой работе тоже использую накопленные знания и опыт.

К примеру, летом была сложная ситуация перед выборами в Московскую городскую думу. Я выезжал в столицу в качестве консультанта, как нейтральное лицо. Моими экспертизами пользовался избирком и исполнительная власть. Я изучал документы оппозиции, какие-то ситуации, те же действия Любови Соболь, например, – выходы на демонстрации, заявления о голодовке, – насколько они вообще имеют отношение к выборам, могут ли на что-то повлиять или нет, что при этом делать власти.

В Туле мы наблюдали аналогичные действия ряда кандидатов.

– Да. Но разве голодовка, цепи, митинги – это способ решения вопросов и местных проблем? Изучая оппозицию в Москве, я увидел, что у них нет главного – нет четкой и понятной программы. Вас что-то не устраивает? Хорошо. Но что вы предлагаете в качестве альтернативы?  

К сожалению, европейскими парламентскими партиями российская оппозиция так и не стала. Парламентская партия – это партия юристов, буквоедов. Они не лезут на амбразуры с громкими лозунгами. Но в головах у них совсем другое видение страны, чем у действующей власти. Вот это настоящая оппозиция.

Более того, на московских выборах у оппозиционных кандидатов в списках оказались "мертвые души", даже с фотографиями могил. Это уже запредельно.

Еще момент. Когда человек идет на выборы, он должен продекларировать свои зарубежные финансы и собственность. И сказать, что прекращает любые зарубежные расчеты. Форма этого документа – простейшая. Ее просто нужно было заполнить и сдать. Но ряд кандидатов эти формы сдали пустые. И не пошли в суды, а пошли что-то доказывать в ЦИК. Один из них пошел в суд, и проиграл. Суд постановил, что форма должна быть заполнена, а она была сдана пустой. Все очевидно.

В Тульской области то же самое. Было четко прописано, что такое финансовый отчет. Это такие-то документы, которые предоставляются единовременно. И кандидатам нужно было внимательнее просматривать проекты законов. Они этого не делали. Итог этому – отказы в регистрации. А по сути это же просто безграмотность.

Под словом "оппозиция" мы стали понимать всех, кто против. Но это не так. У оппозиции должна быть своя программа, свои предложения. А когда оппозиция начинает кричать: "Я не знала закон!" – это не оппозиция. У нее должны быть юристы в тысячу раз лучше, чем у действующей власти. А уж требовать: если вы меня не зарегистрируете, я выведу людей на улицы, - это вообще что такое? Я не понимаю, в чем логика этого. Вы так доказываете, что вы правы? Почему не в суде?

Потому что "суды купленные"?

– Есть специальная комиссия, которая принимает экзамены у людей, которые хотят стать судьями. Я вхожу в эту комиссию. И могу сказать, что судьи – это люди, которые хотят разобраться во всем очень глубоко и досконально. Особенно когда дело касается выборов.

От облизбиркома я принимал участие примерно в 150 судебных делах. Из них около 10 я проиграл. Не всегда ты бываешь прав. И утверждать, что все судьи купленные – это смешно. Это не так. Кто говорит так, они не понимают систему нашей власти. Во многих вещах нет никакой политики. А есть просто человеческая безалаберность.

КПСС доказывали, что будут всегда. Но так не может быть. Все, что построено людьми: дома, корабли – все со временем разрушается, ничто не вечно. И идеи тоже. Они трансформируются во что-то другое. Это естественный процесс. И задавать вопрос: а когда сменится власть? А когда мы сами поменяемся.

И нынешнюю оппозицию тоже пора перезагружать. Но этого не делается.

А "Единую Россию" пора перезагружать?

– "Единая Россия" сумела взять лучшие практики госстроительства и из КПСС, и из мирового опыта. Отовсюду берет, не спрашивая идеологическую основу. Это просто как аксиома: хорошо – значит достойно применения.

В Мексике есть такая партия – партия мексиканкой революции. Она была у власти 70 лет. За это время несколько раз меняла устав, флаг, герб, гимн, кадры, направления внешней и внутренней политики.

Считаю, что партии, которая находится у власти, именно так и нужно делать, чтобы оставаться востребованной для людей партией.

И на вопрос, нужно ли меняться "Единой России", отвечаю: конечно, нужно. Только это должно делаться не потому, что прошли выборы или меняется рейтинг. Если результат после выборов низкий, значит, где-то что-то для людей не доделали. Значит, надо засучивать рукава и делать.

В Тульской области у "Единой России" хороший результат?

– Хороший. Молодая команда избиркома и исполнительная власть вполне справились. Были определенные недочеты, но в целом – да, все прошло хорошо.

Но ведь в Туле была низкая явка. Есть мнение, что это показатель протестного голосования.

– Высокая явка в любой стране означает, что что-то идет не так. И это и есть признак протеста. Когда люди массово выходят из дома и валом идут на участки, чтобы что-то менять. Это революционная ситуация, она не нужна никому. Это наши 90-е годы.

Сегодня 25% считается хорошей явкой на муниципальных выборах. Причем это мировая практика.   

Сейчас критикуют двуглавую систему местного самоуправления. Как считаете, может на местах и правда пора оставить кого-то одного?

– Не все так однозначно. Депутаты нужны, чтобы принять (или не принять) те правила, по которым далее будет работать исполнительная власть.

"Оставить кого-то одного" – такое в Туле уже было, да и сейчас по закону есть такая возможность. Выбирается глава муниципального образования, и он же является главой администрации. Но тогда мы получаем очень сильную фигуру, у депутатов не будет даже минимальной возможности ему возразить. А само понятие "местное самоуправление" потеряет смысл.

Лучше брать по контракту человека, нанимать его на должность главы администрации. Он исполняет бюджет, управляет муниципальной собственностью, включен в вертикаль исполнительной власти. А глава муниципального образования – это как старший депутат. Именно так сейчас в Туле, и это правильно.

Расскажите о вашей семье. Они – ваша поддержка?

– Безусловно. Я женился в 22 года, и всего, о чем мы говорили сейчас в интервью, я добился благодаря супруге. У нее очень красивое имя – Вера Серафимовна – и она моя поддержка и вдохновитель. Может очень деликатно и мудро что-то обозначить, и это заставляет действовать, делать, додумывать и искать в себе ресурсы.

У нас двое детей, два сына, 42 года и 36 лет. У них уже свои семьи, у старшего – Александра – маленький сын, мой внук. В детях я "располовинился" на технаря и гуманитария: младший, Алексей, работает химиком-технологом в Москве. Александр – в правительстве Тульской области. Занимается контролем за муниципальными заказами и госзаказом. Он вторая моя часть, более творческая. В свое время писал стихи, играет на гитаре. Это тоже от меня – я окончил школу игры на шестиструнной гитаре, играл классику. Специально детям ничего не прививал, они учились всему, глядя на нас, родителей. В итоге выросли очень достойными людьми.

Большое спасибо за интересную беседу! Успехов вам в любых делах! 

Фото: Личный архив А.Н. Машкова, открытые источники