22 марта 2005 г. В помещении клуба «Белодомовец» состоится лекция на тему:
«ПЛОДОТВОРНАЯ ДЕБЮТНАЯ ИДЕЯ» и СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ИГРЫ В ШАХМАТЫ
на 160 досках гроссмейстера (старший мастер) М.С. Дударева. Все приходят со своими досками. Плата за игру - 50 коп. Плата за вход-20 коп. Начало ровно в 6 часов вечера. Администрация Ф. Гусев.
Сам гроссмейстер тоже не терял времени. Заарендовав кабинет на площади Ленина, он отправился в думскую шахсекцию.
- Проездом в Тверь, - говорил Максим отрывисто,- да, да, сеанс сегодня вечером, приходите. А сейчас, простите, не в форме: устал после охотнорядского турнира.
Тульские шахматисты внимали Максиму с сыновней любовью. Максима понесло. Он почувствовал прилив новых сил и шахматных идей.
- Вы не поверите, - говорил он, - как далеко двинулась шахматная мысль. Вы знаете, Шойгу дошел до пошлых вещей, с ним стало невозможно играть. Он обкуривает своих противников сигарами. И нарочно курит дешевые, чтобы дым противней был. Шахматный мир в беспокойстве.
Гроссмейстер перешел на местные темы.
- Шахматы! - говорил Максим. - Знаете ли вы, что такое шахматы? Они двигают вперед не только культуру, но и экономику! Знаете ли вы, что ваша секция, переименованная в шахклуб «Четырёх вице-спикеров облдумы» при правильной постановке дела сможет совершенно преобразить город Тулу?
Максим со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно.
- Да! - кричал он. - Шахматы обогащают страну! Если вы согласитесь на мой проект, то спускаться на набережную Упы вы будете по мраморным лестницам! Тула станет центром десяти губерний! Поэтому я говорю: в Туле надо устроить международный шахматный турнир.
- Как? - закричали все.
- Вполне реальная вещь, - ответил гроссмейстер, - мои личные связи и - ваша самодеятельность - вот всё необходимое и достаточное для организации международного тульского турнира. Подумайте над тем, как красиво будет звучать: «Международный тульский турнир 2005 года». Приезд Бориса Грызлова, Сергея Миронова, Владислава Суркова, Шойгу, Жукова, Сечина, Миллера, Заостровцева, Слиски и доктора Шувалова обеспечен. Кроме того, обеспечено и мое участие!
- Но деньги! - застонали туляки. - Им же всем нужно деньги платить! Много тысяч денег! Где же их взять?
- Все учтено могучим ураганом, - сказал М.С.Дударев, - деньги дадут сборы.
- Не беспокойтесь, - продолжил Максим, - мой проект гарантирует вашему городу неслыханный расцвет производительных сил. Подумайте, что будет, когда турнир окончится и когда уедут все гости. Жители Москвы, стесненные жилищным кризисом, бросятся в ваш великолепный город. Столица автоматически переходит в Тулу. Сюда приезжает правительство. Тула переименовывается в Нью-Москву, Москва - в Старую Тулу.
- Да-а, - выдавил из себя спикер облдумы Олег Татаринов, обводя пыльное помещение сумасшедшим взором. - Но как же практически провести мероприятие в жизнь, подвести, так сказать, базу?
Присутствующие напряженно смотрели на гроссмейстера.
- Повторяю, что практически дело зависит только от вашей самодеятельности. Всю организацию, повторяю, я беру на себя. Материальных затрат никаких, если не считать расходов на телеграммы.
- Сколько же нужно денег на это... телеграммы?
- Смешная цифра, - сказал Максим, - сто рублей.
- У нас во внебюджетном фонде только двадцать один рубль шестнадцать копеек. Этого, конечно, мы понимаем, далеко не достаточно...
Но гроссмейстер оказался покладистым организатором.
- Ладно, - сказал он, - давайте ваши двадцать рублей и пост руководителя аппарата вашего шахматного клуба.
К шести часам вечера сытый, выбритый и пахнущий одеколоном гроссмейстер вошел в кассу клуба «Белодомовец».
Сытый и выбритый Гусев бойко торговал билетами.
- Ну, как? - тихо спросил гроссмейстер.
- Входных - тридцать и для игры - двадцать, ответил администратор.
- Шестнадцать рублей. Слабо, слабо!
- Что вы, Дударев, смотрите, какая очередь стоит! Неминуемо побьют.
- Об этом не думайте. Когда будут бить, будете плакать, а пока что не задерживайтесь! Учитесь торговать! Теперь вот что, - сказал Максим. - Нате вам пять рублей, идите на пристань, наймите лодку часа на два и ждите меня на берегу, пониже оружейного завода. Мы с вами совершим вечернюю прогулку. Обо мне не беспокойтесь. Я сегодня в форме.
Гроссмейстер вошел в зал №326. Он чувствовал себя бодрым и твердо знал, что первый ход e2-e4 не грозит ему никакими осложнениями. Остальные ходы, правда, рисовались в совершенном уже тумане.
- Что же мы видим, товарищи? - бодро начал Максим. Мы видим, что никакие лекции не изменят соотношения сил соперников, если каждый индивидуум в отдельности не будет постоянно тренироваться в шашк... то есть я хотел сказать - в шахматах... А теперь, товарищи, я расскажу вам несколько поучительных историй из практики наших уважаемых гипермодернистов Грызлова, Шойгу и доктора Шувалова.
Максим рассказал аудитории несколько сальных анекдотов, почерпнутых в студенчестве в приёмной одного депутата Госдумы из журнала «ОМ», и этим закончил интермедию.
Всего против гроссмейстера сели играть тридцать любителей.
Максим скользнул взглядом по шеренгам «черных», которые окружали его со всех сторон, по закрытой двери и неустрашимо принялся за работу. Он подошел к спикеру облдумы Татаринову, сидевшему за первой доской, и передвинул королевскую пешку с клетки e2 на клетку e4.
Спикер сейчас же схватил свои уши руками и стал напряженно думать. По рядам любителей прошелестело:
- Гроссмейстер сыграл e2-e4.
Максим не баловал своих противников разнообразием дебютов. На остальных двадцати девяти досках он проделал ту же операцию: перетащил королевскую пешку с e2 на e4. Один за другим любители, Владимир Тимаков, Андрей Самошин, Александр Коржаков, Борис Зубицкий, Сергей Кожевников, Анатолий Воропаев, Виктор Рожков и даже сидевший в стальной клетке под охраной спецназа ФСБ Александр Гольднер хватались за волосы и погружались в лихорадочные рассуждения. Неиграющие переводили взоры за гроссмейстером.
На третьем ходу выяснилось, что гроссмейстер играет восемнадцать испанских партий. В остальных двенадцати черные применили хотя и устаревшую, но довольно верную защиту Филидора. Если б Максим узнал, что он играет такие мудреные партии и сталкивается с такой испытанной защитой, он крайне бы удивился. Дело в том, что Дударев играл в шахматы второй раз в жизни.
Сперва любители, и первый среди них - спикер, пришли в ужас. Коварство гроссмейстера было несомненно. С необычайной легкостью и, безусловно, ехидничая в душе над отсталыми любителями города Тулы, гроссмейстер жертвовал пешки, тяжелые и легкие фигуры направо и налево. Борису Зубицкому он пожертвовал даже ферзя. Зубицкий пришел в ужас и хотел было немедленно сдаться или откупиться на ничью миллионом-другим, но только страшным усилием воли заставил себя продолжать игру.
Гром среди ясного неба раздался через пять минут.
- Мат! - пролепетал насмерть перепуганный Борис Давыдович. – Вам мат, товарищ гроссмейстер.
Максим проанализировал положение, позорно назвал «ферзя» «королевой» и высокопарно поздравил олигарха с выигрышем. Гул пробежал по рядам любителей.
«Пора удирать», - подумал Максим, спокойно расхаживая среди столов и небрежно переставляя фигуры.
- Вы неправильно коня поставили, товарищ гроссмейстер, - залебезил Татаринов. - Конь так не ходит.
- Пардон, пардон, извиняюсь, - ответил гроссмейстер, - после лекции я несколько устал.
В течение ближайших десяти минут гроссмейстер проиграл еще десять партий.
Удивленные крики раздавались в помещении клуба «Белодомовец». Назревал конфликт. Максим проиграл подряд пятнадцать партий, а вскоре еще три. Оставался один спикер.
В начале партии он от страха наделал множество ошибок и теперь с трудом вел игру к победному концу. Максим, незаметно для окружающих, украл с доски черную ладью и спрятал ее в карман.
Толпа тесно сомкнулась вокруг играющих.
- Только что на этом месте стояла моя ладья! – закричал Татаринов, осмотревшись, - а теперь ее уже нет!
- Нет, значит, и не было! - грубовато ответил Максим.
- Как же не было? Я ясно помню!
- Конечно, не было!
- Куда же она девалась? Вы ее выиграли?
- Выиграл.
- Когда? На каком ходу?
- Что вы мне морочите голову с вашей ладьей? Если сдаетесь, то так и говорите!
- Позвольте, товарищи, у меня все ходы записаны!
- Контора пишет, - сказал Максим.
Спикер поднял умоляющие глаза на зрителей, среди которых находился Владимир Лебедев, но генерал показал ему жестом: мол, никаких микрофонов-диктофонов.
- Это возмутительно! - заорал Татаринов. - Отдайте мою ладью.
- Сдавайтесь, сдавайтесь, что это за кошки-мышки такие!
- Отдайте ладью!
С этими словами гроссмейстер, поняв, что промедление смерти подобно, зачерпнул в горсть несколько фигур и швырнул их в некогда рыжую голову противника.
- Товарищи! - заверещал Татаринов.- Смотрите все! Спикера бьют!
Шахматисты города Тулы опешили. Не теряя драгоценного времени, Максим швырнул шахматной доской в лампу и, ударяя в наступившей темноте по чьим-то челюстям и лбам, выпрыгнул из окна третьего этажа на улицу. Тульские любители, падая друг на друга, ринулись за ним…
Все комментарии...
