ВойтиРегистрация


О проекте|Связаться с нами

Главная / Фольклор « 11 ноября 2005 »


Г О Л Г О Ф А / …НЕ ОКЛИКАЙТЕ МЕНЯ ПО ИМЕНИ…/Глава 8


…подал руку, когда вы поскользнулись,
помог войти в троллейбус, заглядывал в
книгу, которую вы читали в метро, шел
рядом по тротуару… Узнали?.. Но не
окликайте меня по имени, может быть,
это вы…
Удачи!


Глава 8

Когда я встал, она положила подушки к стене, оперлась спиной и вытянула ноги поперек нашей кровати, по размерам немного уступающей аэродрому, но все же достаточной для того, чтобы вместить даже вытянутые бесконечные Женькины ноги.
Это было чудо. Ее не портили ни гематомы, ни заспанность, ни еще не преодоленная усталость. Рисовать ее не надо. Это очень опасно. Обязательно найдется кто-то, у кого от этого видения разорвется сердце. Я даже мысленно не мог сказать себе, что эта красота принадлежит мне, что она моя. Да мне это и не надо было. Мне достаточно того, что я в любой миг могу целовать ее, обнимать, любить до умопомрачения.
- Оденьтесь, мадам, - сказал я. - Иначе кое-кто здесь за себя не ручается.
Она вдруг приняла мою шутку всерьез, накинула на себя простыню и грустно сказала:
- Если бы ты знал, милый, сколько кругом таких рыл, которые НЕ РУЧАЮТСЯ, ты бы, наверное, так не шутил. Иногда хочется вымазать чем-нибудь морду, одеться в какое-нибудь отрепье и спокойно погулять по городу, чтобы ни одному идиоту не пришло в башку, что он "за себя не ручается".
- Благодарю за "идиота", мадам.
- Во-первых, не мадам, а мадемуазель в конце то концов.
- А во-вторых?
- Да не идиот ты, идиотик мой любименький…- Она протянула руки. - Иди ко мне…
Все. Больше я себя сдерживать не мог. Но она опять собралась было не пустить меня к себе.
- Да забудь ты обо всем, Господи. - Простонал я ей в ушко. - Будь они все прокляты. Кроме нас с тобой никого и нет на этом свете.
- Никого?
- Никого…
Она сначала нехотя уступила, потом потихоньку начала мне помогать встречными движениями, потом мы слились в едином движении, волнами пробегающем вдоль нас. Друг другу отдавалось все: ноги, руки, губы... Наконец она остановилась, вздрогнула, выгнулась мне навстречу в последнем трепетном движении и простонала разрывающим душу, почти предсмертным стоном. Я взорвался через мгновенье. И потом мы вместе успокаивались и успокаивали друг друга.
Как же она целовала меня после этого, как целовала! И все не хотела, чтобы я вставал, все держала меня в себе. " Никто…Никто... Никогда… Никогда…" Если бы кто-нибудь спросил меня, слышал ли я, как она произносила это, я бы сказал, что не слышал. Вероятно э то шквал ее мыслей, проносясь, задевал меня.
Когда мы встали, она сказала:
- Одеться мне не во что. Все это, что здесь валяется, я больше не надену никогда. Выкини все, пожалуйста, куда хочешь.
- В мусоропровод можно?
- Я говорю, куда донесешь.
- Это не сложно. А дальше? Пойти в магазин и купить, что надо?
- Можно…- грустно пожала она мраморным плечом.
- Я покупаю тебе плохие вещи?
- Ты покупаешь чудесные вещи, милый. Но носить их нельзя. Прости, пожалуйста.
- Тогда давай я тебя заверну в одеяло и отнесу в магазин, чтобы ты сама…
Она расхохоталась, дрыгая своими бесконечными ногами.
- Отнеси не меня, а все это тряпье и не в магазин, а к маме, и не я, а ты забери у нее все мое. И привези сюда. Если не возражаешь, навсегда.
- А подвенечное надо шить заново?
- Зачем подвенечное, милый? Мы пойдем и зарегистрируемся…Как это называется?.. В сельсовете.
- Договорились, - сказал я, одеваясь, - поищем где-нибудь сельсовет. - Может быть, где-нибудь еще остался.
- Так все забирать?
- Все, если сумеешь. Ты не думай, что это так просто, милый. Если честно, я не знаю, как это тебе удастся.
- Удастся. Иногда мне кое-что удается. Если этого очень захочешь ты.
- Это разные вещи, милый. Привези, что сможешь.
Я побросал в десантную сумку штаны, купленные Левкой Бредихиным, о котором я пока еще не знал, жив он или нет, сунул туда же все остальное вплоть до носового платка, помахал Жене от порога и вернулся.
- Приказ. Телефон не включать. К двери не подходить. На улицу носа не показывать.
- Я пойду на улицу, милый. В твоем халатике.
Женечка уже снова скукожилась до детских размеров на своей подушке у стены и смотрела на меня опять отчужденно, как загнанный зверек
- Забери и пальто. Обязательно.
- Не переживай. Я сейчас.
Я слетел вниз, не дожидаясь лифта, завернул за угол, оглянулся. Синяя "Нива", стоявшая под деревьями на обочине, тронулась и подлетела ко мне. Павел, распахивая дверцу, улыбался так, словно только что нашел двадцать долларов.
- Вижу, что торопитесь. Прошу.
Я пожал его руку.
- Как здоровье супруги?
- Спасибо. Она в порядке. - Я сказал адрес. - Давай на пределе возможного.
Павел поплевал в ладони. Мы полетели. Слава Богу, что он был не слишком говорлив - мне было не до разговоров. Но, видно, главное не сказать он все-таки не мог.
- Таких красивых женщин, как ваша супруга, я вблизи еще никогда не видел. Только в кино такие бывают. И то иногда.
- Спасибо, - сказал я, как будто его восхищение было для меня новостью.
Женщина с непривычным именем и отчеством - Леопольда Акимовна - была усушенной и прокопченной копией дочери. Женечка называла ее Польди. Так будто бы именовал жену покинувший ее во время оно Женькин папаша. Разговаривая с дочерью, эта Польди через слово употребляла то, что называется ненормативной лексикой. В свое время я выдержал беседу мамаши с дочкой ровно пятнадцать минут и вывел возможную тещу за порог. Она, удаляясь, пуляла свои ядра с каждой ступеньки лестницы, и требовала, чтобы я никогда не заявлялся к ней на порог. С тех пор мы взаимно избегали визитов. Но вот мир, оказывается, тесен.
Я позвонил.
- Кто?
- Я.
- Зачем?
- Надо кое-что передать.
Она открыла дверь на цепочке. Я показал сумку.
- Там хреновня какая-нибудь?
- Женечкины вещи.
- Суй сюда. По штуке.
Я посмотрел на крепеж ее цепочки. Вряд ли здесь могла быть настоящая работа. Какой-нибудь пьяный хахаль прилепил ее для вида, что, в общем-то, и подтверждалось мелкими головками мелких шурупов. Я натянул цепочку до предела, пытаясь будто бы просунуть сумку, отклонился и саданул дверь плечом. Шурупы вылетели. Польди отлетела на обувную тумбочку. Я захлопнул дверь и закрыл на ключ. Моя славная будущая теща от неожиданности заикалась и не могла произнести ни слова. Чтобы не затягивать время, я коротко навертел на палец прядку ее рыжекрашеных патл, слегка напряг кисть и сказал:
- Чтобы не было очень больно, не надо рыпаться. Возьмите себе из этой сумки все, что там лежит. Себе, повторяю. А сюда сложите вещи Евгении.
Она попробовала дернуться. Я напряг кисть сильнее. Она от боли присела и поняла, что я говорю серьезно. Молча, с опаской, под моей рукой, быстро достала вещи из сумки, потрогала мягкую кожу брюк и спросила:
- Это мне?
- Тебе, тебе…
Она перебросила брюки через плечо, не желая с ними расстаться, и сказала:
- Брось. Я и так все соберу.
Мы быстро отобрали лучшие из вещей. Купленные мной, я выкинул:
- Это тоже вам. У вас отвертка есть?
Польди, получив вещи, стала почти ручной. Она забыла даже про свою срамную лексику. Это убедило меня в том, что она на самом деле не совсем такая, какой почему-то хотела показаться. Я законопатил в каждую дыру из-под вырванных шурупов по восемь спичек и прикрутил сорванную цепочку крепче прежнего.
- Привет…
И только тут Польди догадалась спросить:
- Чувиха-то жива?
- В добром здравии…

Дома меня ждал сюрприз: на площадке между третьим и четвертым этажами под окном ждали меня наш участковый, приятный стеснительный паренек по имени Володя и мой непобитый защитник Родины.
Я прошел мимо, не здороваясь. Они поднялись следом.
- Пожалуйста, ордер… - я протянул руку.
- Меня не впустите? - удивился Володя, с которым я не раз пил пиво на остановке, возвращаясь с работы.
- Послушайте, Володя… Вам ведь ко мне не нужно.Это надо гражданину, который с вами. Но он посторонний человек. Зачем вы его ко мне тащите?
- Да нет…Он…Как бы это…
- Да никак. Мы с вами давние знакомые. На этой основе я мог бы вас и без ордера пригласить к себе на чашку чая. Но вы пришли с этой посторонней личностью. Дело меняется в корне. - Меня понесло и захотелось подурачиться. - Может быть, это грабитель, какой. Вы проверяли у него документы? - Я протянул руку и гаркнул: - Ваши документы, гражданин!
И вы знаете…Он, в самом деле, вдруг довольно суетливо достал из кармана служебное удостоверение. Я выхватил у него книжечку, развернул и протянул участковому:
- Можете убедиться. Изготовлено на ксероксе. Фальшивое.
- Почему фальшивое?.. - взвился мой идиот. - Не таскать же подлинник…
- Привет, ребята. Явлюсь в отдел по первому официальному вызову.
- Понимаю, - сказал участковый, двумя руками поправляя фуражку. - Извините.
Я преодолел соблазн крикнуть вслед непромытой личности, что сейчас позвоню его генералу и потребую…А что я потребую? Я не крикнул ничего. И никуда звонить, конечно, не стал. Но как бы то ни было, а отвадить его следовало. И лучше было бы все-таки сделать это как-нибудь безболезненно.


Я понимал, что мне давно пора устроить ревизию и учет последних событий, проверить чистоту поля своего бытия, выбрать новое или утвердить старое его направление. Но из двух составляющих первая, та, что осталось позади, мне была не совсем ясна; я не знал, например, что произошло на даче, и как с происшедшим связана Женечка; а потому о втором, том, что ждет нас впереди, что-либо решать тоже было рано…
Женя ждала меня у двери, не решаясь прикоснуться к замкам; и как только я вошел, всплеснулась на меня, обняла и прильнула. Мне пришлось взять ее на руки, чтобы закрыть свои запоры. Мой голубой махровый халат, облегая, придавал моему счастью детскую нежность и непорочность.
- Здесь целый час околачивались какие-то люди. - Сообщила она. - Ты молодец, что выключил звонок. Они тут стучали, галдели, скреблись… Только не мяукали.
- Они скорее могли залаять… А я и домофон, между прочим, выключил…
- И телефон… Я с мамашей поговорила и снова выдернула вилку. Так приятнее. Ни одна скотина не домогается.
- Маманя от меня в восторге? - спросил я, предполагая, что именно и в каком тоне сообщила Польди о моем бандитском налете.
- Я не знаю, что ты там с нею делал… Вы, случаем, не переспали?
- Нет, - сказал я.
- Она только о своих хахалях отзывается с таким восторгом, как о тебе. Представляешь? Так захлебывалась, что всю свою спецлексику забыла. В конце концов, я и сама отбросила предположение о грехе инцеста и оказалась в тупике. С одной стороны ты чем-то ей напомнил моего незабвенного папашку. С другой - ты там почему-то цепочку отремонтировал на двери, чего папаня, конечно, никогда бы не сделал. В общем, она решила, что я нахожусь в хороших руках. И ей теперь не надо обо мне беспокоиться. Надо полагать, все заботы обо мне переброшены на вас, сэр…Но вы слишком не переживайте. Это не она за мной, а я за нею ухаживаю лет с десяти.
- Гм…- сказал я.
- Надо бы тебя натравить не нее года полтора назад. Авось бы меня так не терзала.
- Всему свое время…- изрек я, придав физиономии предельно мудрый вид. - Время собирать, понимаете ли, камни, время их разбрасывать…
- Ладно. Спасибо, что собрал… Как это она все тебе отдала?.. Ей ведь не вещи нужны, а служанка. - Говоря, Женя распределяла содержимое сумки по полочкам и вешалкам гардероба. И здесь вам, читатель, придется простить мня за тавтологию. Вот она. Я был счастлив, что она была счастлива…
Кончив дело, она повернулась ко мне, смотрела, смотрела на меня своими прекрасными глазами и вдруг, шагнув, обняла и обвила руками и ногами. Тяжелая, между прочим, была девушка, хоть и казалась такой хрупкой и невесомой.
- Как же я тебя люблю-то… Как же я тебя люблю…Господи- Иисусе! Говорят, что ты…наказываешь за большое счастье… бедой. Накажи меня, как угодно… только не отнимай у меня вот этого… Этого…- Она целовала и целовала меня…- Этого…Этого…
Я поднес ее к иконке Казанской божьей матери, которой меня крестили после Афгана. Женька сползла с рук.
- Скажи все это ей…- попросил я.
Она повторила свою просьбу, обращаясь к Матушке Пресвятой Богородице, неумело крестясь за каждым словом. Возможно, это был грех. Молиться мы не умели. Но нам казалось, что Святая Богородица все равно услышит нас, простит и поможет. Другой защиты у нас не предвиделось. Слово "люблю" моя радость больше не произносила. И хорошо. Мне это словцо не нравится. Потому что не выражает и доли смысла того явления, которое будто бы обозначает.


Когда мы, наконец, собрались позавтракать, в нашу стальную дверь так резко постучали чем-то металлическим, что слышно стало даже на кухне. Меня подбросило на этот звук.
- Не горячись, милый… Не горячись… - силилась удержать меня Женечка.
А мне показалось, что это вернулся наш "защитник Родины и женской чести", и я, не сдерживаясь, саданул нараспах тяжелую внешнюю дверь.
У самых перил, опершись о них спиной, стоял, и вертел легкий гаечный ключик предусмотрительнейший редакционный водитель Гена. Он был стреляный воробей, знал, что в случаях, подобных нашему, лучше стать подальше от двери. И теперь кланялся, ухмыляясь.
- Здрась-сьте… Здесь все целы?… Приказано доставить обоих в живом варианте.
- Подождите в машине…- Распорядился я и закрыл дверь.
Мы прошли на кухню, сели за стол, но есть нам теперь не хотелось. Солнце, пробившее облака к этому часу, буквально вламывалось к нам через окно. Похоже, весна, в самом деле, принималась за свою извечную работу всерьез. Но мы его буйство не замечали.
- Я не хочу идти в редакцию. - Сказала Женя. - Не могу никого видеть… Я не знаю, что делать…Что мне делать?
- Все зависит от того, что было на даче. Что там было? Если можешь…В двух словах.
- Там не было ничего… Вообще в доме все было в порядке. Натоплено. Светло… Стол был накрыт… Клейм с Левкой выпили водки. Я пить не стала. Клейм ругался матом, и все посматривал, как я реагирую. Но меня такими шутками даже маман не доконала. А потом Клейм позвал меня в комнату и попробовал насильно содрать штаны. Они же не сдираемые. У него ничего не вышло. Я вырвалась. В первой комнате он меня опять поймал. Я схватила со стола нож и сказала, что убью. Он хохотал. Лев ударил его по голове бутылкой шампанского. Но не убил. Я убежала. Но я видела, что Левка Клейма не убил. Я побежала, куда глаза глядят, Только бы подальше от этой проклятой дачи. Попала на старую дорогу, где почти не ездят машины. Два каких-то идиота останавливались, но ни один не стал связываться со мной. Вот и все. Потом ты меня нашел.
- Ладно. - Решил я. - Мы идем в отпуск. Пиши заявление. Я его отвезу. Ты больна. Только никого не впускай… А зачем тебя вообще понесло туда?
- Не знаю… Я хотела его скомпрометировать.
- То есть? Ты не хочешь сказать? Не можешь сказать, потому что стыдно. Или тебе запрещено обсуждать эту тему?
- Я хочу жить с тобой… - Она силилась не заплакать, но удержать свои жемчужинки не могла. Они вырвались из глаз и покатились. Она пыталась вытереть лицо и не могла - так быстро слезы набегали снова…
- Ладно. Это потом. Бредихин убил Клейма?
- Не видела. Не знаю.
- Сгорели они или нет?
- Не знаю. Я убежала.
- А как ты связалась с безопасностью?
- Через отца. Я его очень любила. А когда он меня изнасиловал пьяный, они хотели его посадить. Он там работал. Я вроде как заменила его, чтобы не посадили.
- Как изнасиловал! А где была мама? Польди твою, где черти носили?
- Не волнуйся. Это было давно. - Проговорила Женя.
- Я не волнуюсь. Но как мать…
- Ее в соседней комнате тоже насиловали. Может быть, трое…
- И часто они потом… Пользовались… Ну, твоими услугами?
- Один раз. Только один раз подстилали. С этим… Как ты его называешь, немытым, у меня ничего не было. Он просто пришел и не хотел уходить.
- А ты разделась, чтобы его напугать… Ладно.
- Нет. У него… Ну... Я как была в халате, так и осталась, когда он пришел. Это ведь ничего не значит…
- Ладно. Это потом.
Я позвонил в Турагентство.
- Горящее что-нибудь есть недельки на две?
- Ничего…
Я позвонил своему другу Марку в Фонд соцстраха.
Путевок не было.
Я позвонил в Литературный Фонд в Москву. Там надо было забрать путевки завтра. В Ялту.
- Хочешь в Ялту? - Спросил я Женечку. Она закивала: да, да, да…
- После завтра можно? - спросил я телефонную трубку.
Меня спросили, откуда звоню, и ответили, что я успею и после завтра.
Женечка напряженно слушала и теребила воротничок кофты у горла.
- Можно?
- Едем. Может быть, поехать туда сейчас, купить путевки и проездные билеты.
- Лучше улететь из Москвы самолетом…
- Если будут билеты.
- Билеты я куплю сегодня у нас в кассе "Аэрофлота".
- Все. Пишем два заявления. Одно на отпуск, другое - на увольнение после отпуска. К тебе моя настоятельная просьба: о кровавых драмах никому ни слова. Если спросят официально - следователь - отвечать, что ушла рано…Ничего не видела, ничего не слышала…Ушла потому что… Ну, там поссорились… Не хотела пить. Что угодно…Мужчины остались.
- Хорошо.
- Идем?
- Двинулись.
В лифте я сказал, что думал:
- Ты уверена, что нам не вручат приказ об увольнении?
- А еще лучше будет, если сразу выдадут расчет.
- Мечтать не вредно…

Комментарии к статье




Зашифрованный канал связи, анонимность гарантирована

Цитатник

Нам здесь делить нечего - только умножать и умножать. Лишь бы сил хватило.

О. Татаринов, председатель тульской областной думы

Наш опрос

У вас есть долги по кредитам?







Последние комментарии

Топ обсуждаемых за 10 дней

Рекомендуем

© Copyright © Тульские PRяники. Все права защищены 2003-2024
При использовании любого материала с данного сайта гиперссылка https://www.pryaniki.org/ обязательна.
Яндекс.Метрика