Год 2008, начало апреля…По Белому Дому идет губернатор Будка в новой генеральской шинели, как и Брежнев перед кончиной, увешанный знаками ордено-медального подобострастия и перехваченный как пулеметными лентами красными повязками «Нечетный гражданин города Глупова», «Любимый житель деревни Дураковки», «Первый поселенец Нью-Московского уезда», «Почетный лауреат ордена женской подвязки Корнета и Кортика» и т.п. За ним шагает вице-Каравлев с папкой, переполненной списками на сокращение мелко-кабэпэшных и перетряски ближне-артеллиристских по результатам только что прошедших выборов Нового Первого Лица Страны.
Кругом послеобеденная тишина, как всегда накануне очередного кадрового шмона… В коридорах ни души… Открытые двери кабинетов самого верхнего этажа Белого Дома глядят на свет божий уныло, как голодные до госдолжностей пасти друзей по артучилищу: в приемных не видно ни советников, постоянно ковыряющих в носу, ни смазливых советниц, курящих на лесницах длинные, как их ноги сигареты, ни помощниц ежеминутно подающих в постель кофе с коньяком...
- Так ты кусаться, окаянная? – слышит вдруг Будка. – Товарищи…, господа не отпускайте ее! Нынче Новым Первым Лицом бабам не велено кусаться! Держи! А…а!
Слышен иступленный женский визг. Будка, поморщась, глядит в сторону и видит: из приемной одного из его бесчисленных замов, прыгая по паркету и оглядываясь, бежит взлохмаченная секретарша. За ней гонится не менее взлохмаченный человек с расстегнутой ширинкой. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на ковровую дорожку, хватает секретаршу за ноги в районе ляшек. Слышен вторично женский визг и истошный крик мелкого чиновника А. Нурова: «Не пущай!» Из кабинетов высовываются сонные физиономии народных избранников, и скоро около кабинета Тартаринова, словно из земли выросши, собирается толпа помощников, советников и прочей депутатской бестолочи.
- Никак беспорядок, ваше дворянское благородие!... – говорит Каравлев.
Будка делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самой двери кабинета спикера, видит он, стоит вышеописанный человек с расстегнутой ширинкой и показывает толпе окровавленный расстегнутый гульфик. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я ворву тебе, шельма!», да и самый гульфик имеет знамение победы. В этом человеке Будка узнает заплечно-политических дел мастера, своего зама Сан-Мылина.
В центре толпы, растопырив ноги и дрожа всем телом, сидит на ковровой дорожке сама виновница скандала – секретарша, девица с помятым лицом и не менее помятой миниюбкой. В смазанных глазах ее выражение тоски и ужаса.
- По какому случаю тут? – спашивает Будка, врезаясь в толпу. – Почему тут? Это ты зачем ширинку без моего приказа расстегнул?.. Кто визжал?
- Иду я, ваше дворянское благородие, и никого (ни то чтобы чем-нибудь…, а даже мизинцем) не трогаю… - начинает Сан-Мылин, кашляя в кулак.
– У Сригорова последнюю прослушку из кабинета Мобильникова с его очередной пьянки взять, ну, там, где они с Абиловым вас «Пионерским горном» обозвали - и вдруг эта подлая ни с того ни с сего хвать за… сами понимаете… за что… Вы меня извините, я человек, который, пусть и не всегда, но иногда все-таки кое-как работающий… Работа у меня политическая, склочно-мелкая да грязная, порой приходится не только руками, но и… иными органами работать. Пущай мне за телесный ущерб заплатят, потому – я этим… своим…, может, неделю даже с родной женой не пошевельну…Этого, ваше благородие, и в Уставе губернии нет, чтоб от всякой секретарши терпеть… Ежели каждая будет кусать, сами знаете за что…, то лучше и не жить на свете…
- Гм!.. Хорошо… - говорит Будка строго, кашляя и шевеля орденами, медалями, почетными и нечетными званиями. – Хорошо… Чья секретарша? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как секретарш кусачих распускать! Пора обратить внимание на подобных заместителей, не желающих подчиняться моим постановлениям! Как перераспределю его обязанности ни с того ни с сего в чью-нибудь пользу, да как сокращу обоих, так узнаете у меня, что значит секретарши-недотроги или всякий бродячий посетительский скот в Белом Доме! Я – не Хрущев! Я вам покажу Кузькину мать в натуре, калибром 7,62!..
- Каравлев, - обращается Будка к своему «вице», - узнай, чья секретарша, и составляй распоряжение на сокращение! Таких недоступных баб в аппарате истребить надо! Она наверное, не приведи господи, девственница еще… Чья это секретарша, спрашиваю?
- Это, кажись, нового Главного Инспектора генерала Лебедь-Гусева! – говорит кто-то из толпы, голосом похожим на реально полевевшего монархиста Темакова.
- Генерала Лебедь-Гусева? Гм!.. Сними-ка, Каравлев, с меня пальто… Ужас, как жарко! Должно полагать, перед очередными слухами о моем повышении в Кремльвооружение или в Мособоронэкспорт...
- Одного только я не понимаю, как она могла тебя за это…, ну, за то… самое… укусить? – обращается Будка к Сан-Мылину. – Нешто она достанет до… гульфика? Она то плюгавенькая какая-то, а ты ведь у нас - гренадер! Ты, должно быть, расковырял это самое… свое достоинство…о кого-нибудь из своих помощниц, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать с бюджета для отдыха-лечения на Пер-мудах… Ты ведь… известный возле-таможенный народ! Тоже мне: Клинтон с Моникой! Знаю я вас, заместителей-эротоманов!
- Он, ваше благородие, ей в харю этим … самым… для смеха, а она – не будь дура, и тяпни… Ну, ни хам ли он? Вздорный человек, ваше благородие! – раздается из чиновно-депутатской толпы пьяный голос усатого человека с плеткой в заломленной папахе, казацких крестах и лампасах.
- Врешь, Таратеев!- натурально не смущаясь, возмущается Сан-Мылин. - Не видал, так, стало быть, незачем как Котик на Думе мяукать! Тебя не чешут! Их дворянское благородие умный господин и понимают, ежели из заместителей кто врет честно, а кто по совести, как перед богом… А ежели я что и напутал, так пущай Сашка Голо-Вин рассудит. У него в законе сказано… Нынче все замы (кроме Татьян-петровны конечно!) - равны… У меня у самого внучатый племянник троюродного брата в Кремле Главным Ассонизатором числится…. Новому Первому Лицу туалетную бумагу перед подтиркой отрывает, мнет да подает, ежели хотите знать…
- Не рассуждать!- соединив пальцы, рявкает Будка, пресекая разглашение сортирной гостайны.
- Нет, это не лебедь-гусевская секретарша…- глубокомысленно мечтательно замечает Каравлев.– У отставного генерала, а теперича – Главного Инспектора, таких нет. У него все больше длинноногие, длиннорукие, да длинногубые из Педа или Политеха…
- Ты это верно знаешь? - подозрительно прищуривается Будка.
- Верно, ваше благородие, сам проверял… да не единожды…
- Я и сам без тебя знаю, - говорит Будка, поправляя свою ширинку,- У отставного генерала секретарши в самом соку, породистые, а эта – черт знает что! Ни ног, ни грудей, ни заднего вида…подлость только одна… И этакую секретаршу держать?! Где же у вас ум? Попадись эта секретарша в Петербурге, предположим в Уставном суде, или Москве, скажем в городской Думе, то знаете, что бы было? Там не посмотрели бы ни в поправки к закону о пчеловодстве, ни в Конституцию республики Антарктида, а моментально в приказ и – на панель! Ты, Сан-Мылин, пострадал как мужчина и дела этого не оставляй… Нужно проучить тех из женского пола в аппарате, которые все еще ломаются, да кусаются! Пора уж…
- А может быть, и генеральская… - продолжает думать в слух Каравлев. – На морде у ней не написано… Намедни в приемной у Лебедь-Гусева на их этаже такую вроде бы видел.
- Вестимо генеральская! – ехидно говорит голос Суходрюченкова из депутатской части толпы.
- Гм!.. Надень-ка, брат Каравлев, на меня пальто… Что-то сквозняком из Москвы потянуло… Знобит без званий, лент да орденов-медалей… Ты отведешь ее к отставному генералу в приемную и спросишь там. Скажи, что я нашел, поднял, обласкал… э-э-э…нет: приласкал да целую прислал…
- И скажи, чтобы больше без вооруженного сопровождения с мигалками по Белому Дому ее не выпускали… На нее, может быть Лебедь-Гусев ни одну пенсию ухлопал, а ежели каждая моя заместительская свинья будет ей этим… самым…. своим, которым… в лицо тыкать, то долго ли макияж импортный испортить. Секретарша – нежная тварь… А ты, болван, застегни ширинку! Нечего свой… свое… свои… Одним словом, нечего это самое….на публику без моего приказа выставлять! Сам виноват!..
- Вон, ваш благородь, Постельнак идет, она до вас у Главного Инспектора в приемной ошивалась, давайте ее спросим,- раздается задушевный смешок Богамулова,- Эй, Петровна! Поди-ка, милая сюда! Погляди на секретаршу… Ваша?
- Выдумал! – певуче говорит бывше-главно-инспекторская.- Этаких у нас отродясь не бывало, каждую вместо генеколога проверяла, осматривала да обнюхивала!
- И спрашивать тут долго нечего, - говорит Будка. – Она бродячая, видать из городской управы от Мобильникова, от его фонтанов да клумб сбежала, да к нам забрела! Нечего разговаривать…Ежели сказал, что бродячая, стало быть таковая и есть… Сократить не отходя от места да и вышвырнуть с ее недоступностью в калашный ряд. Пущай с кавказцами недоступничает! Вот и все.
- Это не наша, - продолжает Постельнак – Это Сергея Алексеевича, он намеднись из Чайной страны вернулся, а ее с собою для мужского здоровья из посольства захватил. Новый-то Инспектор не охотник до низкорослых. А Сергей Алексеевич был охоч, охоч и остался…
- Да разве Сергей Алексеевич приехали? Из посольства чужеземного возвернулись? – спрашивает Будка, и все лицо его заливается улыбкой умиления. – Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить решили, да по памяти с секретаршей этой в свой бывший кабинетик и забрели?
- В гости, - сладко вздыхает Постельнак …
- Ишь ты, господи…Соскучились Сергей Алексеевич по креслицу своему… да по столику, как постелька мягонькому. А я ведь и не знал! Так это ихняя секретарша? Очень рад… Возьми ее, Петровна… Девчонка ничего себе…
Шустрая такая, раз по Белому Дому одна гуляет… Цап этого за… ну, за это… самое! Ха-ха-ха…Ну, чего дрожишь? Сердится, шельма…цуцык этакий…
Постельнак поднимает зареванную и помятую секретаршу и идет с ней в приемную нового Главного Инспектора… Чиновно-депутатская толпа хохочет над Сан-Мылиным.
- Я еще доберусь до тебя: вот заберу все полномочия, да сокращу по результатам очередных выборов, тогда о секретаршах враз позабудешь! Меня переплюнуть по бабской линии захотел!? А того ли калибра амуницию имеешь?!– грозит ему Будка и, снова поправляя ширинку и запахиваясь в шинель, звенящую значками, орденами, медалями, почетными и нечетными званиями, продолжает свой путь по Белому Дому, по дороге сокращая, назначая , перетрахивая и готовясь к аналогичному со стороны Нового Первого Лица Страны...
…Год 2008, начало апреля…
Человек Без Сердца
Все комментарии...
